В 2023 году арт-резиденция «Заря» во Владивостоке после долгого перерыва вновь приняла резидентов из центральной части России, а также с Дальнего Востока нашей страны. Все художники работают в разных медиа: сестра и брат Яна и Ильяс Джан-Ша – поэтесса и музыкант; Елизавета Наркевич – живописец, коллажистка и поэтесса; Александр Дашевский – живописец и куратор; Ярослава Комиссарова – стрит-артистка; Кирилл Гаршин – живописец. Гостями стали и два иностранных художника: Манту Дас из Индии – живописец, работающий также в технике световой инсталляции, и Айша Джанна Мюллер из Италии – фотограф и видеохудожница.

Каждый художник в ходе резиденции разрабатывал собственный исследовательский проект, направленный на проработку и переосмысление владивостокского контекста. Одна из последних резиденций 2023 года была писательской: в ней шеф-редактор журнала «Искусство» Алина Стрельцова сосредоточилась на работе с местным контекстом через серию публикаций. Итоги резидентского года в «Заре» подвела в статье ментор проекта Яна Гапоненко, разделив публикацию на три смысловых главы. Первая – «От музейного знания к устным преданиям» – рассказывает о тактиках работы резидентов с музейным наследием города. Вторая – «Владивостокское магнитное поле в карьере художника» – посвящена индивидуальным художественным практикам. И наконец третья – «Спутники одной орбиты» – рассказывает о локальных акторах, которые стали проводниками для резидентов.

От музейного знания к устным преданиям

Большинство проектов участников арт-резиденции «Заря» в 2023 году стали историографическими и сосредоточились на истории территории Приморского края и ее репрезентации. Причем репрезентации очень разной: будь то в публичном профессиональном и музейном кругу или же в узком семейном контексте жителей края. Часто отправной точкой для художников выступали экспонаты Музея истории Дальнего Востока им. В.К. Арсеньева. За время паузы, которую взяла арт-резиденция «Заря» с 2019 по 2022 гг., Музей Арсеньева успел вырасти до крупнейшего в регионе мемориального комплекса. Он стал первой точкой в исследовании резидентов: именно сюда они приходили в 2023 году в поисках ответов на вопросы о том, как представлен в музее местный исторический контекст. Живописец Кирилл Гаршин, например, взял за основу своего проекта шаманскую карту, выставленную в музее. Еще одна институция, с которой резиденты находились в постоянном диалоге – Дальневосточное отделение Российской академии наук. Его представители – научное сообщество края – консультировали Яну Джан-Ша, Елизавету Наркевич и Кирилла Гаршина.

Но многие художники сосредоточили свои силы на переосмыслении местной мифологии или урбанистики через рассказы владивостокчан. Москвичка Лиза Наркевич взяла серию интервью у художников, моряков и ученых, а петербуржец Александр Дашевский обратился к купленным на блошином рынке семейным фотоархивам. Найденные фотографии иллюстрируют многообразие возможных взаимодействий жителей города с памятниками, где монументы становятся самостоятельными акторами сюжетов. Среди героев кадров – такие переменчивые истории города, как памятник Завойко/Лазо, а также перемещенный памятник героическим торговым морякам.

В стремлении ухватить и зафиксировать ускользающую коллективную память, художники обращаются к частным историям, часто доверительно рассказанными местными жителями. Так, у резидента из Индии Манту Даса накопился целый дневник подобных рассказов, а также его собственных впечатлений от города. Он обещает вернуться к нему в 2024 году и написать у себя дома в Индии живописное полотно в традиции индийской миниатюры, основанное на бытовых зарисовках и повседневных сюжетах из Владивостока.

Крайне личным оказался итоговый перформанс Яны и Ильяса Джан-Ша, выступающих в дуэте «Шизандра» (названном в честь китайского лимонника, произрастающего в Хабаровском и Приморском краях и известного своими лекарственными свойствами). Уйдя в регистр, близкий к арт-терапии, брат с сестрой исполнили на «Заре» концерт, который отражает все практики местного музыкального движения «Странная дальневосточная волна» (который инициировал владивостокский поэт Спартак Голиков и куда также, помимо «Шизандры», входят группы «Самый маленький человек», «МА ГАК ПА» и другие). Художники характеризуют свой музыкальный жанр как «арт-панк» или, как его определил сам Ильяс, «психоделическое техно».

Яна и Ильяс также работают с темами собственной этнической и территориальной принадлежности. Коллажи Яны Джан-Ша выступают визуальным воплощением поиска культурного кода двух крупных дальневосточных городов, появившихся на месте Маньчжурии – Хабаровска (откуда художники родом, и где они живут и работают) и Владивостока (куда они часто приезжают). У брата и сестры смешанные корни: их прапрадед – этнический китаец с фамилией Чжан из провинции Хэбэй, который женился в Казахстанской ССР и затем переехал на Дальний Восток. Художники впитали китайскую культуру еще в детстве.

Как признается Яна, когда она слышит китайскую речь, то сразу ощущает расслабление на телесном уровне. Художница, изучающая китайский язык, справедливо связывает это со своими генетическими корнями. Творчество Яны – попытка сформулировать эту идентичность и отрефлексировать свое происхождение в публичном поле. Ее практику можно интерпретировать в контексте деколонизации советской экспансии: именно в советском Казахстане фамилию ее прадеда-китайца переписали с ошибкой на слух. Чжан оказался на Дальнем Востоке в конце 1920-х гг., когда ему было лет 10-12. Как вспоминает бабушка Яны, он примкнул к цирковой труппе, но в 1930-е гг. был депортирован в Казахстан в рамках массовых насильственных переселений народов. Там он получил русское имя Саша, понятное русскому уху, и был зарегистрирован с ошибкой, допущенной при записывании на слух – как Ща-ша Джан-Ша. Художница «отматывает» историю своей семьи назад, чтобы добраться до китайского следа. Она прибегает к шаманским практикам, которые приближают ее к собственному прошлому, помогая нивелировать колониальные советские нарративы и лучше понять ход истории и свое место в нем. Не так давно Яна издала онлайн-зин о мастере ушу Николае Тынагыргине – этническом выходце из коренного народа чукчей, оставшегося после армейской службы в Хабаровске.

Для Яны и Ильяса Джан-Ша важны практики психо- и арттерапии: коллаж, поэзия и музыка для них являются сублимацией собственных эмоций. Для Яны коллаж – это аналог дадаистского автописьма: коллажи она создает спонтанно, погружаясь в себя и стараясь ухватить и материализовать в образы собственные эмоции. Она черпает вдохновение из коллажей и фильмов Сергея Параджанова и работ японского дизайнера Таданори Ёкоо. Поэзия позволяет ей избавиться от навязчивых фраз, прокручиваемых в голове. Фиксируя их на бумаге, Яна конструирует игру слов, разбивая привычные нарративы. Она обращается к blackout поэзии – художественному приему, который подразумевает исключение или «зачеркивание» отдельных слов в собственных или чужих текстах. Яна также организовала так называемый «Коллаж-движ» – серию образовательных мастер-классов, позволяющих всем желающим попробовать технику коллажа под ее кураторством. Во время своей арт-резиденции в «Заре» Яна подготовила материал для второго зина «Шизандры» со стихами и коллажами.

Сбор устных историй стал также основным инструментом работы для резидентки «Зари» из Москвы, искусствоведа и редактора журнала «Искусство» Алины Стрельцовой. Предметом ее мета-исследования стали непосредственно исследования других художников. Таким образом она по-новому взглянула на роль арт-резиденции в карьере художника, а также на методы работы «Зари» с местными сообществами. Через серию интервью Стрельцова пишет свою историю искусства Владивостока с нулевых годов, «подсвечивая» местных молодых художников, активных последний десяток лет: Дальневосточных Разлучниц (ДВР), Кирилла Крючкова и Михаила Чувакина. Несмотря на то, что работы этих авторов представлены в музейных собраниях не слишком широко, эти фигуры и художественный коллектив остаются ярчайшими творческими единицами Приморского края, непосредственно влияющими на новое поколение художников. Примечательно, что именно закрепленное в сознании арт-сообщества знание о нынешних ключевых фигурах современного искусства Владивостока является альтернативой публичному, транслируемому академическим стандартом, городскому канону.

Внеакадемическое знание также транслирует в своем итоговом живописном полотне резидент Кирилл Гаршин. Он отталкивается от шаманистских представлениях о загробной жизни. Поверхностно судить о них как о «первобытных» или «наивных» – означает вписывать их в строгие рамки позитивного научного знания. Шаманистские знания выходят за пределы современной науки и являются зеркалом множества космологий, выброшенных на обочину научными прогрессивистами. Гаршин намеренно дистанцируется от авторитарной роли карт как позитивистского проекта. Его картина, по словам самого художника, представляет собой условный путь путешествия красной водоросли по загробному миру. Карта у Гаршина представляет собой не точно размеченную территорию, но сеть не самых устойчивых ориентиров. Резидентская работа художника вошла в частную коллекцию в Москве.

Еще один резидент, положивший в основу своего проекта карту, найденную в собрании Музея истории Дальнего Востока им. В.К. Арсеньева, – Ярослава Комиссарова. Береговая линия вдоль территории Приморского края изображена у Комиссаровой в форме абстрактной волны. Ее тон меняется в зависимости от уровня воды на побережье Японского моря. Цветовая градация в работе Комиссаровой – своеобразная шкала уровня загрязнения прибрежных вод, референс для которой художница также обнаружила в музее. Изображение сетки, которую Комиссарова показывает в читальном зале ЦСИ «Заря», отсылает сразу к двум образам. С одной стороны, к модернистской сетке, которую анализирует в своих работах американская искусствовед Розалинда Краусс. С другой стороны – к навигационным картам, позволяющим морякам Приморья передвигаться по водной территории региона. Комиссарова словно отменяет время и называет изображенную территорию Terra Incognita, давая понять, что не все земли на планете могут быть до конца исследованы. В работе Комиссаровой много символичного: к примеру, красная лента на изображении в зале ЦСИ «Заря» оказывается метафорой частной жизни, всегда пролегающей параллельно большим историческим нарративам.

Вторая настенная работа художницы – результат работы с другой институцией, Музеем истории и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН. Комиссарова сделала акцент на репрезентации коренной народности региона: айнах, живших, преимущественно, на острове Сахалин.

На уличной территории фабрики «Заря» Комиссарова изображает двух представительниц этого народа, а также «Абрикосовый храм», первый буддистский храм VII века на территории современного Приморья. Своей работой она рассуждает о самосознании малых народностей, о том, как (часто насильственная) ассимиляция размывала человеческую идентичность.

Владивосток – относительно молодой город, артефакты времени здесь хранят истории прежних земель Маньчжурии и Бохайского царства. Быт задается условиями местной географии, и свидетельствами времени становятся уже не киоты (один из элементов икон), как в Центральной России и на севере, а иные рукотворные предметы, часто входившие в быт удэгейских поселений – например, посуда из рыбьей кожи. Методология Комиссаровой, которую она оставила в наследство арт-сообществу Владивостока после своей резиденции – археологический подход к фольклору и сближение персональных нарративов местных художников, которые приняли участие в ее мастер-классе. Ярослава выступила проводником коллективного знания о том, какие разные слои истории хранит Приморье.

Владивостокское магнитное поле в карьере художника

Для многих художников поездка во Владивосток стала логичным продолжением их собственной практики. Так, художник из Индии Манту Дас воспроизвел в собственной технике двухмерной световой инсталляции реплику живописного полотна Ильи Репина «Бурлаки на Волге», которое он увидел в Русском музее в первый приезд в Россию. Соединить северную (Санкт-Петербург) и восточную (Владивосток) окраины страны он решил через застывшие образы трудящихся. При смене освещения изображение бурлаков превращалось в Памятник борцам за власть Советов во Владивостоке. Эти два сильных визуальных образа разной России вступили в диалог друг с другом, благодаря работе Манту. Он также провел данным жестом параллель между пост-капиталистической машиной современной экономики и ее унизительными условиями труда с каторжным трудом наемных рабочих XIX века. Некий волюнтаризм данного сравнения можно оправдать намеренным желанием Манту поставить под вопрос самоидентификацию владивостокского жителя и в то же время поднять универсальные темы справедливости и свободы. Работа Манту находится в смысловом соседстве с серией работ индийской художницы Афры Шафик, в стилистике видеоигр предлагающей зрителю проследить за воссозданием сказочных советских нарративов. Таким образом, в исследовании Манту одновременно можно найти обращение к устоявшемуся образу бурлаков и перекличку с многосюжетностью индийской миниатюры.

Для Александра Дашевского резиденция во Владивостоке стала поводом повернуть свой исследовательский интерес в сторону коллективной памяти. Как говорит сам художник:

«Проект, сделанный в рамках арт-резиденции во Владивосток, после я показал в Петербурге. Материал, собранный в рамках резиденции, имел кураторское продолжение. В экспериментальном выставочном пространстве AZ/ART московского музея Музея AZ я сделал выставку «Живые скульптуры», где с помощью чужих произведений развил свои скульптурно-социальные штудии. Сейчас я работаю над выставкой «Замер и расщепился», проводящей параллели между защитными механизмами сознания и фрагментацией статуй. С 2024 года я планирую начать работать со сложной скульптурной формой».

Дашевский в своем творчестве исследует феномен и наследие модернистского проекта, который поднял вопрос о рисках забвения. Он также рассуждает о равенстве и справедливости – тех абстрактных ценностях, к которым общество так и не приблизилось в полной мере. Объекты, порожденные идеей модернизма, можно встретить в ранней живописной серии работ Дашевского «Ячейки». Вся серия – авторский выпад в сторону классической модернистской решетки. Упорядоченная, она обретает в его живописи формы колумбариев, камер хранения, почтовых ящиков, типовых контейнерных дверей и пролетов между этажами. Теоретик искусства Розалинда Краусс в своем тексте «Подлинность авангарда и другие модернистские мифы» называет решетку «символом модернистского пафоса в искусстве», обращая внимание зрителя на то, что решетка уплощает и упрощает живописное действие. Краусс отмечает, что решетка не является результатом мимикрии в искусстве, а наоборот — реализует развитие чистого потенциала эстетики как науки. «Ячеистость» социальной жизни горожанина и предопределенность его места в пост-советской системе координат стала базой для последующей работы Дашевского с дуализмом человека и пространства. «Ячейки» Дашевского перекликаются с офортами Пиранези: оба автора оглядываются на архитектуру прежних времен и показывают, как она меняются с течением времени.

Лиза Наркевич увидела в резиденции возможность продолжить свою коллажную серию. Свои работы она конструирует из пар джинс, в которых путешествует по миру (преимущественно автостопом). В 1980-е джинсы были во Владивостоке редкостью, даже несмотря на статус портового города. В ходе резиденции Наркевич интересовалась сопротивлением материала, выбирая альтернативные холсту поверхности: роспись по ржавому металлу, так часто встречающемуся в списанных и заброшенных кораблях, или по ткани — преимущественно дениму. Аккуратные отступления от академизма художница постепенно взрастила в исследовательский подход к изображаемому. Итогом стало поступление Наркевич осенью 2023 года в московский Институт современного искусства (бывший ИПСИ) им. И. Бакштейна на курс к Станиславу Шурипе.

Итальянка Айша Джанна Мюллер воспользовалась поездкой во Владивосток чтобы снять восход солнца в самый короткий световой день в году в городе, близком к линии перемены дат. Резиденция стала еще одним этапом в ее художественном изучении дня и ночи. Комната Айши к концу ее резиденции в «Заре» постепенно стала походить на кабинет детектива, расследующего криминальное дело: художница собрала многочисленные заметки по итогам своего общения с геологами, физиками, геодезистами и другими учеными в обеих странах. Айше было важно запечатлеть зимнее солнцестояние 22 декабря (Владивосток известен своей аномальной солнечной активностью зимой). Его связывают со сменой года почти во всех культурах мира – это самый короткий день в году, темнота постепенно уменьшается вплоть до дня равноденствия. В ходе исследования Мюллер вспомнила о советском утопическом проекте «Знамя» – он предполагал размещение в космосе гигантских зеркал, которые бы направляли солнечный свет на темные участки планеты. Ученые разрабатывали несколько итераций проекта, однако после распада СССР проект свернули. Мюллер изучила эту историю и в качестве итогового проекта в рамках арт-резиденции в «Заре» презентовала видеоработу, сделанную во время зимнего солнцестояния во Владивостоке, а также исследовательские наработки, которую она продолжит в 2024 году.

Резидентам «Зари» 2023 года было так же важно проработать свои персональные архивы и прошлые невоплощенные идеи, как и шестерым владивостокским художникам, стартовавшим новый сезон арт-резиденции с ноября 2022 по январь 2023 (Михаил Чувакин, Милана Пестерева, Лиза Козловская, Саша Бухарина, Юля Утюгова и Виктор Хижняк). Свободное время позволило приезжим художникам заново пересмотреть собственные проекты. О своем опыте резиденции рассказывает Яна Джан-Ша:

«У меня повысились требования к себе как художнику: я стала больше ценить свою индивидуальность и личное восприятие. Чаще стала задумываться о колониализме, экзотизации, изоляционизме, апроприации — и формировать собственную позицию насчет этих явлений».

Спутники одной орбиты

Арт-резиденция «Заря» стала для профессионального арт-сообщества Владивостока платформой для налаживания новых связей и поводом для взаимодействия с резидентами. Сотрудничество между сообществом и художниками продолжается и за пределами «Зари». Так, арт-директор владивостокского ЦСИ «Артэтаж» Александр Городний, общавшийся с Яной Джан-Ша во время ее резиденции, запланировал ее персональную выставку в «Артэтаже» на следующий год в феврале-марте. Куратор Юлия Климко показала резидентский проект Лизы Наркевич на Российской креативной неделе во Владивостоке в мае 2023 года, уже после того как Лиза вернулась в Москву (а в декабре Наркевич выставила работы из «Заревской» резиденции на выставке в городе Орел). Работы Наркевич также вошли в коллекцию «Артэтажа» и галереи «Портарт».

Горизонтальные связи, образовавшиеся между резидентами, позволили им расширить свои профессиональные контакты вне административной среды сотрудников «Зари». Резиденты образуют стихийное самоорганизованное сообщество, даже если во время резиденции авторы не пересекались во Владивостоке. Так, в сентябре Манту Дас с супругой гостит у Лизы Наркевич в Москве, а она в декабре навещает их в Индии. В наше общее время разобщенности подобные связи становятся залогом для будущего профессионального взаимодействия и обмена между городами и странами.

У каждого резидента во Владивостоке образовался свой профессиональный «сателлит» – фигура-спутник, с которой у резидентов шел непрерывный двусторонний диалог. Наиболее частым «сателлитом» арт-резиденции «Заря» этого года стала владивостокская художница, а также морячка со стажем Надежда Антышева. С марта она неизменно участвовала в исследовательских процессах почти каждой резиденции: в качестве героя проекта, консультанта или заботливого собеседника. Коммуникация с резидентами подтолкнула Надю продолжить свои личные творческие проекты, и уже в декабре 2023 года она приняла участие в московской выставке под кураторством Александра Дашевского со своей фотосерией. Серия Антышевой называется «Люди из камня». Она была создана в 2008 году для владивостокского художественного фестиваля «Лабиринты острова Русский». Пятнадцать лет спустя Антышеву вдохновил резидентский проект Дашевского о контр-монументах, меняющих свое значение в течение времени. Фотосерия Антышевой из 20 изображений вошла в кураторский проект Дашевского «Системы мимикрии», выстроенный в виде трехактной экспозиции-размышления в новом пространстве вышеупомянутого АZ/ART Музея Анатолия Зверева.

У Ярославы Комиссаровой такими собеседниками стали, например, владивостокская художница Ира Епифанова, а также владивостокский художник с хабаровскими корнями, Влад Шуба (Лукьянович). Для Комиссаровой был важен момент участия других авторов: она пригласила владивостокских художников создать авторские зины, использовав свою резиденцию для предоставления голоса другим художникам. Подобный принцип использовал Влад Шуба в 2018 году, когда выпустил газету «Чикен Зин» с работами владивостокских, хабаровских и других художников.

Спутником-исследователем также стала Лидия Новинская, владивостокский историк и экскурсовод. Сопровождая проекты Александра Дашевского и Ярославы Комиссаровой, Новинская по-новому взглянула на понятие контр-монумента и помогла художнику в исследовании социальной архитектуры города. Другим спутником (для того же Дашевского) стал Александр Казанцев – владивостокский художник-отшельник, с которым у резиденции «Заря» сложился плотный диалог в течение всего года. Результатом этих переговоров можно считать долгожданную передачу Казанцевым его манускрипта «Дневник пленэров» в коллекцию «Артэтажа» Александру Городнему. «Заря» не только познакомила приезжих резидентов с местным сообществом, но и дала импульс локальным авторам продолжать собственные проекты и исследования.

В качестве спутника Лизы Наркевич выступил целый коллектив – литературное сообщество Владивостока «Серая лошадь», а также редакция журнала «Вакуум». В августе Наркевич повторила свою поездку во Владивосток самостоятельно, сделав ее на этот раз кураторской по методу и литературной по содержанию (и попутно совместив ее со своим семейным отпуском). Константин Дмитриенко дал Лизе полномочия редактировать августовский выпуск поэтического сборника «Вакуум», в который Лиза ловким кураторским решением поместила произведения Сергея Нелюбина, Спартака Голикова, Давида Загирова и других владивостокских поэтов. Еще одним спутником Наркевич стал музейщик Александр Городний. Напрашивается невидимая связь между его художественной серией «Джинсовых тетрадей» и джинсовыми коллажами Наркевич: улики от представителей разных поколений и эпох в их интересе к закрытому Владивостоку. Более того, «Джинсовые тетради» Городнего (обшитые джинсой блокноты 1980-х годов с нарисованными обложками запрещенной в СССР советской музыкой и шаржами на музыкантов) вдохновили молодое поколение художников города, резидентов галереи «Портарт»: в мае 2023 года двое из них устроили перформанс с джинсовым флагом в «Артэтаже». Посмотреть на себя со стороны – как на художника – вновь оказалось интересной перспективой для музейщика Городнего.

Своеобразным спутником из прошлого для резидента Кирилла Гаршина стал орочский шаман Сиану (Савелий Максимович) Хутунка, чью карту путешествия души по загробному миру Гаршин переосмыслил и воссоздал в своей масштабной работе из органической акварели. Эта карта подробно описана в этнографической статье сотрудников Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого Академии наук СССР В.А. Аврорина и И.И. Козьминского по материалам путешествия к орочам.

Идея экспедиции к тунгусо-маньчжурским народам зародилась еще у отбывавшего до 1897 года на Сахалине ссылку этнографа Л.Я. Штернберга. И если А.П. Чехов переписывал на острове каторжных и ссыльных, то профессору Штернбергу поручили исследование коренных народов. После его смерти
В.А. Аврорин и И.И. Козьминский продолжили дело, отправившись в путешествие по его следам. Они встретились с шаманом Савелием Хутункой и зафиксировали его версию карты в исследовании
1949 года, опубликованной Музеем антропологии и этнографии. Текст подробно описывает, как устроен загробный мир и почему Евразия на карте изображена в виде безрогого лося. Она также описывает долгий путь души к лунной земле и обратно, который заканчивается перерождением: «душа падает на нашу землю, попадает в какую-нибудь женщину, и в результате этого родится новый человек». Кирилл Гаршин описал свое исследование так:

«Мой проект — это космическая карта, путешествие по загробному миру некой сущности или духа красной водоросли, из которой можно сделать краску. А может и нельзя. Это история, как красные водоросли выглядят, если представить, что это живое существо, которое вечно ускользает от меня. Оно проходит процесс трансформации: зарождается, растет, его собирают люди. В конце концов водоросль умирает и перерождается в нечто иное».

Можно сказать, что спутником для Гаршина стал автор карты, а вместе с тем и растение, вокруг которого он построил сюжет своего полотна – багровая водоросль, произрастающая в водах Японского моря на берегу Владивостока, а также, например, в Белом море. Ее образ гипертрофирован, здесь Гаршин отсылает зрителя к категории «жуткого», которую ввел Зигмунд Фрейд: это «разновидность пугающего, которое имеет начало в давно известном, в издавна привычном». Дух красной водоросли в представлении Гаршина оказывается странником, который проходит трансформацию на протяжении своего пути. Из волокон морского растения сплетаются антропоморфные тела, в которых воплощается довольно страшный образ человечества – оно одновременно эксплуатирует природу и подчиняется ей.

Программа арт-резиденции «Заря» в 2023 году позволила резидентам и жителям региона переосмыслить общепринятые знания о территории Приморья. Работы художников, с одной стороны, выстроились в мифологическую систему, которая рассказывает о городе. С другой стороны, Владивосток позволил некоторым художникам иначе посмотреть на свою практику и начать новые проекты и исследования. Хочется надеяться, что зритель тоже выиграл от этой программы и смог увидеть город с иной стороны: обратить внимание на его не проговоренные истории, положение коренных народов, воздвигнутые или исчезнувшие памятники, на закрытый в недавнем прошлом статус портового Владивостока, а также на уникальное географическое положение города и его ландшафт.

Текст: Яна Гапоненко